Китайская письменность
Происхождение китайского письма
Алфавит и иероглифы
Иньское письмо
Чжоуское письмо
Каллиграфия
Китайские печати
Обучение грамоте
Письменный и разговорный языки
Китайская письменность в XX веке
Китайская иероглифическая письменность - исключительное явление среди современных письменностей. Это - единственная иероглифическая письменность мира, которая была изобретена за полтора тысячелетия до н. э. и продолжает существовать в наши дни. Иероглифические письменности, которые были изобретены практически во всех очагах древних цивилизаций - на Ближнем Востоке, в Южной Азии, Китае, Центральной Америке, исчезли, оставив после себя немногие памятники. И только китайская иероглифическая письменность на протяжении всей своей истории смогла приспособиться к меняющимся условиям развития китайской цивилизации и оставаться сложным, но приемлемым для Китая средством письма.
Знак китайского письма представляет собой сложную графическую фигуру. Его китайское название – цзы - "письменный знак" в европейских языках он называется character - "знак", по-русски он по аналогии со знаками других иероглифических письменностей называется иероглиф. Соответственно по-русски китайская письменность традиционно носит название иероглифической. Необычность китайского письма всегда вызывала любопытство как ученых специалистов, так и многочисленных любителей. О ней существует большая литература, однако научное изучение ее истории началось с конца прошлого века после открытия древнейших памятников китайского письма. Иероглифическое письмо отличается от алфавитного не только формой или степенью сложности отдельных знаков. Отличия проявляются во всех свойствах знаков этих двух видов письменности.
Происхождение китайского письма
Рассматривая происхождение китайской письменности, следует различать легенду и действительность. Столь значительное культурное достижение всегда соотносится в народном сознании с деятельностью важного культурного героя. Китайская традиционная история письма начинается с эпохи первых мифических императоров Фу Си и Шэнь Нуна, когда для записи сообщений использовались шнуры с узелками и триграммы, состоящие из комбинации целых и прерванных линий. Таким образом, Фу Си и Шэнь Нун были не столько изобретателями письменности, сколько создателями процесса семиозиса - создания условных знаков для обозначения реальных пред¬метов.
Первая знаковая система в истории китайской куль¬туры состояла из двух элементарных знаков, из которых один представлял собой целую, а второй - прерванную пря¬мую линию. Эти знаки объединялись в триграммы - гуа с неповторяющейся комбинацией целых и прерванных линий. Таких триграмм было восемь. Каждая из них име¬ла некоторое значение, которое могло меняться в зависи¬мости от той цели, с которой эти триграммы использовались. Триграммы могли сочетаться между собой попарно. Результатом такого сочетания в неповторяющиеся пары были 64 гексаграммы, которые представляли собой знаки не предмета, а ситуации, изложенной в прилагаемом двустишии, смысл которого истолковывал прорицатель. Эта простейшая знаковая система, естественно, не могла быть использована для записи сообщения на китайском языке, однако она имела принципиальное значение, потому что с ее помощью была усвоено представление о том, что всякое сообщение может быть закодировано с помощью письменных знаков. Задача состояла только в том, чтобы вместо знаков, имеющих множество ситуативных значений, создать такие знаки, которые имели бы одно постоянное зна¬чение. Отсюда оставался лишь один шаг до создания знаков для отдельных слов китайского языка. Связь триграмм с китайской иероглифической письменностью была хоро¬шо понятна ранним филологам. В предисловии к словарю Шовэнь Цзецзы Сюй Шэнь писал: "Когда Фу Си стал правителем Вселенной, он первым создал восемь триграмм, а Шэнь Нун для нужд правления и передачи приказаний пользовался узелками на шнурах". Аналогичные высказывания имеются также в Ицзине, у Лао Цзы и у Чжуан Цзы. Расхождений по смыслу между ними нет, поэтому можно полагать, что все эти сведения восходят к одной и той же культурной традиции.
Далее, согласно мифу об изобретении китайского письма, последовала эпоха императора Хуан Ди. В годы его правления придворный историограф Цан Цзе создал нынешнюю иероглифическую письменность. Как утверждает легенда, на мысль о создании иероглифов его навели следы птиц на прибрежном песке. Глядя на них, он вдруг понял, что для создания графического знака, обозначающего предмет, совсем не обязательно рисовать сам предмет: условного знака, отличимого от другого условного знака вполне достаточно для его идентификации. Легенда гласит, что иероглифы, созданные Цан Цзе, были достаточно условными изображениям предметов и потому назывались вэнь "изображение, орнамент". В дальнейшем стали создаваться более сложные знаки, состоящие из нескольких таких рисунков. Эти сложные знаки получили название цзы. В предисловии к словарю "Шовэнь цзецзы" говорится, что "придворный историограф императора Хуан Ди по имени Цан Цзе первым создал письмо на дощечках". Там же приводится, скорее всего, ложная этимология слова цзы "письменный знак" от слова цзы "рожденный", т. е. "производный" от нескольких знаков.
Существует и другой традиционный взгляд на начальную точку истории китайской письменности, также основанный на мифологическом представлением о начале достоверной истории Китая. Согласно традиционной исторической концепции император Хуан Ди был реальным историческим лицом и правил Китаем в XXVI в. до н. э. В это же время при его дворе служил историограф Цан Цзе. Соответственно изобретение китайского письма тоже относится к этому времени. Сторонники такого взгляда на историю китайской письменности считают что она существовала еще до Цан Цзе, который выступил не столько как создатель новой, сколько реформатор уже существовавшей иероглифической письменности. В защиту такого взгляда на историю китайской письменности обычно приводятся косвенные соображения, однако, прямые свидетельства, указывающие на существование письма в ту отдаленную историческую эпоху, до сих пор отсутствуют.
По данным археологии ранняя история китайской письменности начинается с насечек на керамических сосудах, обнаруженных на раскопках всех неолитических культур Китая. Обычным местом на неолитической керамике, где находятся насечки, является веничик или днище сосуда.
Насечки на керамике неолитических культур были элементарны по форме. По технике исполнения они представляли собой черты сложной формы, нанесенные заостренным предметом на необожженные керамические изделия. Однако иногда встречаются насечки, сделанные по обожженным изделиям. Их форма варьирует от одной неолитической культуры к другой и только небольшое число простых знаков оказались общими для нескольких культур одновременно.
Историки китайского письма склонны рассматривать эти насечки как его древнейшие знаки. Если дело обстоит действительно так, то с наибольшей вероятностью можно подозревать, что они представляют собой древнейшие формы знаков для числительных. Различия графической формы и их состава в наборах знаков каждой неолитической культуры в отдельности означает, что все они обладали собственной письменностью. Ограниченность числа знаков позволила некоторым исследователям предполагать, что неолитическая письменность была алфавитной. Особое место в ряду насечек, принадлежащих разным неолитическим культурам, принадлежит насечкам культуры Давэнькоу, провинция Шаньдун. По результатам радиоуглеродного анализа стоянки этой культуры датируются третьим и даже пятым тысячелетием до н. э. Знаки на керамике культуры Давэнькоу отличаются большей сложностью по сравнению со знаками других как синхронных, так и более поздних неолитических культур. По своим графическим признакам они представляют собой рисунки вполне сходные с изображаемым предметом. Такое сходство позволяет предполагать, что именно они были наиболее ранними пиктограммами китайского письма. Отсюда же был сделан вывод, что китайская письменность имеет истоки, относящиеся не к середине второго, а к середине пятого тысячелетия до н.э.
Археологические исследования более поздних эпох истории материальной культуры Китая показали, что в начале второго тысячелетия до н.э. на керамике можно увидеть не одиночные знаки, а группы знаков, которые по своей графике напоминают знаки на иньских костях и панцирях. Так, на стоянке Учэн, провинции Цзянси, которая датируется началом второго тысячелетия до н.э. была обнаружена керамика с насечками, расположенными группами по 5-7 знаков. В отдельных случаях число насечек может достигать двенадцати. Такие группы знаков вполне могут рассматриваться как надписи. По своей графике насечки сходны со знаками иньского письма, но идентифицировать их со знакам иньского или современного китайского письма не удается. Эти знаки можно считать предшественниками иньского письма или его локальными формами. Ни одна из предполагаемых надписей не прочитана. Их исследование является задачей будущих поколений китайских палеографов.
Насечки на керамике продолжали существовать также и после изобретения письменности. Они остаются одним из характерных признаков керамики более поздних Исторических периодов Чуньцю (722 - 481 гг. до н.э.) и Чжаньго (481 - 250 гг. до н.э.). Технические различия между насечками и иероглифами особенно хорошо заметны на керамике из Байцзячжуана и Чжэнчжоу. Здесь на керамике из культурного слоя эпохи Чжаньго были обнаружены как насечки, так и надписи, сделанные иероглифами. При этом существенно, что насечки были выполнены вручную, а иероглифические надписи выполнены штампом. Различие в технике вполне объяснимо: гончары вряд ли были достаточно грамотны для того, чтобы делать надпись на каждом сосуде в отдельности, поэтому для орнаментальных надписей они пользовались готовым штампом, а для своих технологических целей - насечками, смысл которых был понятен им, но не был существенен для пользователей керамикой. Возможно, какая-то часть пользователей керамикой могла их прочесть.
На керамике иньского периода различие между насечками и иероглифами не было столь отчетливо. В Сяотуне и Дасыкуне, где было найдено большинство иньских гадательных костей, с самого начала раскопок постоянно попадались керамические сосуды с надписями. Знаки на этих надписях можно идентифицировать со знаками иньского письма, но тем не менее в целом их прочесть не удается. Некоторые исследователи полагают, что в этих поздних надписях знаки иньского письма смешаны с насечками, но причина смешения остается неясной. Такое же смешанное письмо, состоящее из иньских иероглифов и насечек, встречается при раскопках далеко за пределами иньской столицы на периферии империи Инь, а, может быть, и за ее пределами. В культурном слое Мацяо IV неподалеку от Шанхая, который хронологически соответствует среднему и позднему периоду Инь на Центральной Равнине, была обнаружена керамика со знаками-насечками и настоящими знаками иньской иероглифической письменности.
Даже изложенные здесь немногочисленные описания насечек, найденных на керамике в раскопках неолитических культур, иньского и раннего чжоуского времени, свидетельствуют о длительной эволюции китайского письма от простейших графических изображений, не связанных посредственно с языком, к знакам, передающим лингвистические единицы. Как известно, потребность в письменности возникает на том уровне развития цивилизации, когда требуется устойчивая коммуникация в обществе как во| времени, так и в пространстве. Для обеспечения устойчивой коммуникации в пространстве требовалось изобретение способа передачи, а для обеспечения ее во времени изобретение способа хранения информации. В обоих случаях это могло сделать только письмо.
Для создания письменности требуются как графические, так и технические условия. Материал, на который наносились знаки разного назначения, должен обладать такой поверхностью, которая соответствовала бы возможностям избранного орудия письма. Как и во всех остальных центрах цивилизации первым орудием письма в Китае был заостренный предмет, пригодный для нанесения тонких линий. Соответственно, материал для письма должен был обладать мягкой поверхностью. Как известно, гончарное производство в Китае достигло высокой степени совершенства, китайские гончары располагали разными способами нанесения орнамента и, вообще, любого изображения на сырые и обожженные изделия. Поэтому сырая или обожженная глина была вполне доступным материалом для письма. Однако самым древним дошедшим до наших дней материалом являются лопаточные кости крупных млекопитающих и панцири черепах. Для придания процарапанным линиям большей контрастности использовался черный краситель, который заполнял процарапанную бороздку. Существующие надписи на гадательных костях по большей части нацарапаны на поверхности костяного панциря и лишь часть из них нанесена тушью или иным подобным образом, все основные элементы техники письма - предмет, служащий поверхностью для письма, орудия для нанесения письменных знаков, краситель для более четкого их выделения на поверхности - уже присутствовали в технике иньского письма.
Археологи, занимающиеся китайской керамикой эпохи неолита и бронзы, а также исследователи истории китайского письма с полным основанием усматривают связи насечек на керамике со знаками иньской иероглифической письменности. Уже к настоящему времени опубликовано много статей, где тот или иной знак на керамике иденти¬фицируется со знаком иньского письма. Не приходится также сомневаться, что графика этих знаков генетически связана с орнаментом и рисуночным декором на керамике того времени. Иначе говоря, насечки, орнамент, рисуночный декор на неолитической керамике создавали ту графическую среду, в которой формировалось иньское иероглифическое письмо. С изобретением иньского иероглифического письма насечки на керамике продолжали существовать как техническое средство гончарного производства. Таким образом, знаки – насечки на неолитической керамике вместе с орнаментом и декором представляют собой предписьменность, ту графическую среду, где могут возникнуть знаки письма. Все эти компоненты графической среды являются необходимой ступенью для создания настоящей письменности, которая передает лингвистические единицы регулярными письмеными знаками.
Алфавит и иероглифы
Графическое отличие иероглифических письменностей от алфавитных состоит в том, что знак иероглифического письма всегда сложнее алфавитных знаков, а число самих знаков достигает многих тысяч. В последнем словаре китайского языка, точнее, китайского письма их число достигает 50 тысяч. Ни одна из известных иероглифических письменностей не располагала таким количеством единиц. Пример китайского письма показывает какой величины может достигнуть число знаков иероглифической письменности при достаточно долгом ее существовании. От алфавитных письменностей иероглифические отличаются также принципом обозначения. Алфавитное письмо служит для передачи единиц плана выражения. Величина этих единиц бывает различна. Среди известных алфавитных письменностей имеются такие, которые обозначают отдельные фонемы, и письменности, которые обозначают целые слоги. Однако общий признак как фонемных, так и слоговых письменностей состоит в том, что обозначаемые ими лингвистические единицы, в принципе, не имеют собственного значения. Иероглифическое письмо обозначает значимые лингвистические единицы - слова и морфемы. Иначе говоря, оно непосредственно передает план содержания лингвистических единиц. Для этих двух видов письменности характерны совершенно различные отношения с тем языком, который они передают. Алфавитное письмо предназначено для какого-то определенного состояния одного языка: без соответствующих изменений оно не может быть использовано для другого языка или для другого состояния одного и того же. Иероглифическая письменность, наоборот, универсальна. Теоретически иероглифы могут быть использованы для письма на любом языке. Практически же для письма иероглифическим письмом наиболее приспособлены изолирующие слогоморфемные языки, где каждая морфема представляет собой слог. Об этом свидетельствует история ки¬тайской иероглифической письменности, а также много¬вековой опыт применения иероглифов для вьетнамского и некоторых тайских языков. Как показал опыт использова¬ния китайских иероглифов для письма по-японски и по-корейски, успешное применение иероглифов для агглютинирующих языков бывает возможным лишь при одновременном использовании алфавитного письма.
Из универсальности иероглифической письменности следует еще одно ее свойство: независимость знака от его чтения. Знак иероглифической письменности может иметь любое количество чтений в соответствии с числом языков, которые пользуются эти письмом. Так китайские иероглифы имеют не только китайское, но также и корейское, японское, вьетнамское чтения. Внутри Китая каждый иероглиф имеет как "национальное" чтение, так множество диалектичных. При этом во многих диалектах, особенно в южных, различаются два чтения одного и того же иероглифа: разговорное и литературное. Второе используется при чтении письменных текстов вслух и при произношении терминов науки и культуры.
Независимость от действительного произношения означаемой лингвистической единицы дает иероглифической письменности также и вневременные качества: при знании грамматики текст, написанный иероглифически письмом, может быть понят независимо от того, когда был написан, а его знаки могут быть прочитаны любым удобным способом. Так, например, тексты древних классических текстов сегодня могут быть прочитаны с национальным чтением иероглифов, с любым диалектным чтением, с японским, корейским, вьетнамским чтением совершенно независимо от того, как именно они читались в момент создания. Все эти свойства иероглифической письменности сыграли важную роль в необыкновенной устойчивости китайской традиционной культуры и в том, что китайская письменность сохраняется и в наше время.
Иньское письмо
Первым источником сведений о древнейшем периоде развития китайской письменности являются надписи на гадательных костях, обнаруженных в большом количестве при раскопках последней столицы династии Шан, которая находилась на месте современной деревни Сяотунь уезда Аньян провинции Хэнань. По современному административному делению уезд Аньян входит в провинцию Хэбэй. Из "Бамбуковых анналов" известно, что шанский царь Пань Гэн в 14 год своего правления, т. е. в 1387 г. до н.э. перенес столицу из Янь на север в Мэн и назвал ее Инь.
Этот город оставался столицей династии Шан до конца существования в 1122 г. до н.э. Столица Инь не была городом в современном смысле этого слова, она была размещена на в нескольких селениях по обеим сторонам реки Хуанхэ. Поэтому к иньскому городищу относятся раскопки не только в Сяотуне, но также и в окрестных селениях.
Открытию иньской письменности предшествовала интересная история. В некоторых пекинских аптеках в прошлом веке продавались так называемые кости дракона, которые представляли собой фрагменты панцирей черепа, лопаточных костей крупных млекопитающих с нанесенными на них непонятными знаками. Кости дракона продавались как лекарственные вещества и в истолченном виде, использовались некоторыми врачами китайской медицины для лечения ран. В конце прошлого века этими костями и особенно надписями на них заинтересовался военный министр цинского правительства Ван Ижун, который дал распоряжение выяснить их происхождение. Проведенное его подчиненными расследование показало, что панцири и кости с непонятными знаками доставляются в Пекин из города Аньяна соседней провинции Хэнань. Местное население, разумеется, давно знало о них: эти кости часто находили при земляных работах. Ввиду того, что они принадлежали крупным млекопитающим и черепахам, которых уже давно не было в этой местности, суеверное население считало их; драконовыми костями. Зловещие предметы, попадавшиеся при земляных работах, собирали и выбрасывали в колодцы, которые считались местом обитания драконов. Часть этих костей попадала в руки бродячих торговцев, которые сбывали их в пекинские аптеки. Ван Ижун оценил важность этих надписей как ранних образцов китайского письма и приступил к составлению коллекции. Одновременно с ним к сбору коллекций приступили некоторые китайские любители древности и христианские миссионеры, работавшие в Аньяне. Когда материалов накопилось достаточно для их исследования, этими коллекциями занялся выдаю¬щийся китайский историк и палеограф Ван Говэй, которому удалось прочитать надписи на нескольких десятках предметов. В результате его трудов удалось определить, что эти надписи относятся к последнему периоду истории династии Шан. По содержанию они представляют собой запись вопросов духам предков при гадании, запись ответов на них, указание на то, сбылось ли предсказание. Гадание на костях происходило следующим образом: жрец-гадатель нагревал участок кости раскаленным металлическим стержнем. От нагревания на ней образовывались трещины, форма и направление которых толковались как положительный или отрицательный ответ на вопрос. Один и тот же вопрос мог задаваться не-сколько раз в разной форме, все они записывались там же. При каждом гадании указывались дата и имя гадателя, такая структура надписей на гадательных костях давала возможность определить их датировку и последовательность во времени, установить имена и хронологию правителей последних столетий династии Шан, а также основных событий в государстве и семье правителя, по поводу которых эти гадания совершались. С технической точки зрения задачу, которую решал Ван Говэй, можно определить как дешифровку иньской иероглифической письменности. Обычно дешифровка письменностей проводится с помощью билингвы - параллельной надписи, сделанной известной письменностью. При дешифровке иньского письма исследователь не располагает билингвой, на основании которой можно реконструировать знаки иньского письма с помощью какого-либо другого известного письма или с помощью китайского письма современного вида. Свойствами билингвы максимальной степени обладает словарь Шовэнь цзецзы, составленный в I в. н.э. где содержатся древние начертания знаков китайского письма. Однако задача исследователей иньского письма была усложнена тем, что те древние начертания, которые приведены в этом словаре, относятся к значительно более позднему времени, примерно V-III вв до н. э. Эти начертания по своему графическому облику были ближе к знакам иньского письма, но никоим образом не совпадали с ним. Другим важным источником реконструкции иньского письма явились начертания знаков в подлинных надписях на бронзовых сосудах и колоколах эпохи Чжоу, которые помогали идентификации знаков иньского письма со знаками современного вида. Процедура реконструкции иньского письма представляла собой идентификацию знаков на гадательных костях и древних знаков из указанного словаря с помощью начертаний на чжоуской бронзе. Идентификация знаков иньского письма с современными иероглифами через знаки словаря Шовэнь Цзецзы и надписей на бронзе как метод реконструкции иньского письма оказался достаточно эффективным, несмотря на то, что он исключал возможности для произвольных толкований иероглифики иньского письма. Кроме того, обнаружилась область, где его применение оказалось невозможным. Как выяснилось в ходе дешифровки, не все знаки иньского письма вошли в надписи на бронзовых изделиях и в другие эпиграфические памятники эпохи Чжоу. Поэтому для этих знаков ни графическая идентификация, ни определение значения по принятому в настоящее время методу невозможны. Очевидно, что реконструкция значения этих иероглифов возможна лишь при наличии благоприятного констекста. В настоящее время издан опус надписей на иньских гадательных костях, который пополняется по мере появления новых находок. Стоит специально отметить, что в настоящее время реконструкция ограничивается значениями иероглифов иньского письма. Их чтение по настоящее время остается неизвестным из-за отсутствия транскрипций. Исследования Ван Говэя по дешифровке иньского письма были продолжены следующим поколением китайских палеогра- фов и успешно развиваются в настоящее время.
Большое сходство с иньским иероглифическим письмом наблюдается в оригинальной письменности, которая распространена в волости Шанцзянъюй уезда Цзянюн провинции Хунань. Эта иероглифическая письменность используется исключительно женщинами и поэтому называется женским письмом в отличие от китайской иероглифической письменности, которая называется мужским письмом. В настоящее время сохранились тексты женского письма, начиная с XIX в. Местные жители сообщают,что сущетвовали и более старые письменные памятники этого
письма, но они были уничтожены в период борьбы с суевериями. По своим принципам обозначения женское письмо по существу ничем не отличается от китайского: оно содержит знаки пиктографической и идеографической категорий. Среди них имеется множество таких, которые используются главным образом как слоговые фонетические знаки, что приближает письменность по ее типу к слоговому алфавиту. Се-Чжиминь, основной исследователь этого письма, полагает, что оно непосредственно восходит к иньскому письму. Более вероятным представляется независимое изобретение знаков женского письма, однако в любом случae это письмо представляет чрезвычайный интерес.
Единство любого сообщества людей обеспечивается и поддерживается благодаря единому коду коммуникации, с помощью которого происходит обмен информацией между его членами. Средствами коммуникации могут служить как слова, так и материальные символы. Символы созда¬ются предметами, жестами, изображениями. Они образу¬ют словесный, приметный, визуальный коды сообщений. Примечательной особенностью коммуникации является то, что одно и то же сообщение может быть закодировано по-разному. Так некое историческое событие может быть из¬ложено как эпос в устной форме, как факт истории в письменной форме, представлено как танец, пантомима или театральное действо.
Однако в основе любой невербальной коммуникации в конечном счете лежит речь: любой образ при его осмыслении описывается речевыми средствами. Особенность письма как явления культуры состоит в том, что оно посредственно перекодирует человеческую речь в зрительные образы. Пути этого перекодирования могут быть разными. В обозначении смысловых единиц речи возможны разные пути. Один из них реализован в письменности майя, где каждый знак описывает некоторую ситуацию, поэтому однозначного соответствия знака и словесного описания там не бывает, но сама ситуация описывается верно. По такому же принципу построена письменность народа носу в Южном Китае. Другой путь состоит в создании знаков письменности, непосредственно связанных с единицами языка. Деление речи на отдельные звуки является трудной задачей, которую цивилизации на всех континентах решали много столетий. Значительно более естественным и наглядным является деление речи на смысловые единицы. Эта задача везде была решена успешно. Поэтому повсюду тория письма начинается с иероглифических письменностей, где каждый знак представляет ситуацию в целом или отдельную ее часть как особый предмет. Соединение знака для отдельного предмета со значимой единицей речи - морфемой или слогом происходит позднее. B настоящее время можно лишь предполагать, что в действительности обозначали знаки иньской письменности - предметы или слова. Однако достаточно последовательная грамматика этих надписей свидетельствует о том, что иньское письмо уже было связано с речью. Проблема состоит только в том, в какой мере в них был отражен иньский язык.
Техника формирования зрительных образов для передачи речи на языке народа Инь порождена его традиционной культурой. Как известно, знаки-символы могут быть самыми обычными предметами как, например, лавровый венок - символ победы, а оливковая ветвь - символ мира и т. п. Знаковую функцию имеют также жесты, которые в визуальных жанрах искусства - театре и танце - помимо смысловой несут также и эстетическую функцию.
По своей семантической структуре иньское письмо состояло, в основном, из пиктографических знаков. Пиктограммы иньского письма представляли собой схематизированное изображение одного предмета: горы, солнца, текущей воды и т. п. Рисуночные знаки создавались прежде всего для изображения предметов с явно выраженной внешней формой. Для обозначения действий и процесса создавались сложные знаки - идеограммы, состоящие из нескольких простых изображений. Знак "возделывать земли представлял собой изображение человека, который в руке держит двузубую мотыгу, "ловить рыбу" - изображение рыбы, сети и двух рук, "грести" - изображение лодки и человека с веслом в руке. Процесс создания знаков иероглифического письма можно показать на примере двух знаков. Один из них представляет собой простую пиктограмму “глаз", другой - сложное изображение, состоящее из пиктограммы "глаз" и пиктограммы "рука", имеет значение "смотреть". Функция знака "рука" в этом сложном изображении состоит в том, что значение знака "глаз" он превращает в значение "смотреть". Смысл такого сочетания состоит в соединении изображения активного органа зрения с некоторым жестом рукой, указывающим на то, что орган выполняет свойственные ему функции.
Степень детализации изображения в разных случаях могла быть различной. В отличие от современных иероглифов внутри знаков иньского письма стандартные графические единицы-графемы не выделялись. Число черт в составе знака зависело от желания пишущего передать в своем изображении большее или меньшее число деталей. Исследователи иньского письма указывают на сходство графического стиля иероглифов, изображающих животных, со стилем зооморфного орнамента, который встречается на различных предметах материальной культуры эпох Инь и даже предшествующих исторических эпох. Это означает, что в своих истоках китайская иероглифическая письменность связана с изобразительным искусством и с орнаментом. Это делает понятным причину, по которой знаки китайского письма были названы словом вэнь "узор".
Каждая черта в составе письменного знака имеет определенный структурный смысл и предметную семантику.
В иньском иероглифическом письме четкое деление иероглифа на графические элементы еще отсутствует. Если возвратиться к рассмотренным выше примерам, то приведенные там знаки не могут быть четко разделены на графические элементы. Знак "возделывать землю" представляет собой изображение человека с мотыгой в руках, но не графический комплекс "человек"+"мотыга".
Четкое деление иероглифов на графические элементы связано с дальнейшим развитием иньского письма и с превращением простых или составных иероглифов в стандартные знаки китайской иероглифической письменности. Несмотря на отсутствие графического стандарта для знаков иньской письменности и отсутствие четкого выделения графических элементов в составе, можно определенно говорить о наличии в иньской иероглифической письменности знаков-пиктограмм или знаков-идеограмм. Как и во всех иероглифических письменностях в иньской письменности заметны признаки фонетизации: в надписях на гадательных костях имеется небольшое число знаков, которые используются фонетически, фонетическим называется такое использование знака, при котором он обладает не своей обычной референцией, но передает чтение другой лингвистической единицы с тем же звучанием, т. е. в случае слогоморфемного языка он по существу выступает как слоговой знак. В китайской филологической традиции фонетическое использование знака называется заимствованием, а иероглиф, использованный как слоговой знак, считается заимствованным. Как и многие древние письменности иньское иероглифическое письмо на гадательных костях и панцирях черепахи имело явно выраженную сакральную функцию. Одно время считалось, что использование письма в империи Шан ограничивалось пределами императорского двора в столице Инь, но уже в 40-х годах гадательные кости были найдены в раскопках по всей территории империи Шан. Повсеместное распространение гадательных костей свидетельствует о том, что гадания подобные императорским проводились и в резиденциях других правителей. Примечательно, что гадание на костях и панцирях сохранялось в первые годы следующей династии Чжоу и только потом вышло из употребления.
О светском употреблении иньского письма свидетельствуют также и нечитаемые надписи на керамике. Поэтому иньское письмо, вероятно, применялось также и в повседневной жизни. Не вполне ясно, какие материалы использовались для письма. Трудно представить себе, что в то время уже существовала тушь и какое-нибудь средство для ее нанесения на поверхность. Бамбуковые пластинки вполне подходили бы для этой цели, но об их использовании в качестве материала для письма в то время ничего не известно. Поэтому можно быть уверенными в том, что знаки иньского письма наносились острым предметом на кость, панцирь черепахи, деревянную планку или на поверхность необожженной глины.
Чжоуское письмо
При переходе от династии Шан к династии Чжоу ритуал, безусловно, оказался той областью общественной жизни, где произошли наиболее существенные перемены. Одним из атрибутов чжоуского ритуала были бронзовые ритуальные сосуды и колокола с надписями. Те и другие были обязательной принадлежностью ритуала жертвоприношения в честь предка, прославившего семью и удостоенного милости императора Чжоу. Обряд жертвоприношения, для которого требовались специально изготовленные сосуды с надписями, совершался также после разного рода пожалований и после совершения важного юридического акта - решения суда, размежевания земель и т. п. В этих случаях в надписях на жертвенных сосудах излагалось, кто и за какие заслуги получает назначение на должность или иную милость, и в чем состоит решение суда. Таким образом, ритуальные сосуды выполняли функцию жалованных грамот и судебных постановлений для подтверждения прав и привилегий их владельца. Исследование языка надписей на ранних чжоуских ритуальных сосудах убеждает в том, что в качестве письменного языка чжоусцы использовали тот же самый язык, на котором были сделаны надписи на гадательных костях. С течением времени язык надписей на бронзе изменялся, что представляется вполне естественным, потому что чжоуская династия правила почти тысячу лет.
Несмотря на то, что надписи на гадательных костях эпохи Шан встречаются на всей территории шанского государства, сколько-нибудь заметных локальных вариантов иньского иероглифического письма не засвидетельствовано, что позволяет говорить как об уязвимости его распространения, так и о достаточно последовательном соблюдении норм начертания его знаков. В настоящее время трудно установить причину, по которой при династии Чжоу в китайском письме стали развиваться локальные вариации. Одна из наиболее вероятных причин состоит в том, что письменность стала применяться в более широких масштабах и ее функции расширились. Возможно, именно в то время появилась административная переписка между частями огромного по масштабам того времени государе с метрополией. В каждой административной единице существовали собственные скриптории, которые при составлении различных административных документов должны были найти или изобрести письменные знаки для обозначения предметов, которые дотоле никогда не упоминались в письменных документах. Не приходится сомневаться том, что для обозначения одного и того же референта в разных частях страны могли создаваться различные знаки. Локальные варианты конкурировали между собой на общеимперской сцене, в результате чего, естественно, повсеместное распространение получали наиболее удачные формы знаков. Несмотря на естественные процессы отбора наиболее удачных знаков, естественно предполагать, центральная власть также принимала меры к унификации письменности.
Первым известным опытом кодификации графического китайского письма является список иероглифов Ши Чжоу пянь "Книга историографа Чжоу", составленный при правлении Сюань Вана еще в эпоху западной династии Чжоу. По преданию этот список состоял из 15 глав, где иероглифы были расположены в некотором осмысленном порядке. Возможно, что уже в этом списке иероглифы были расположены по предметным категориям, какие наблюдаются в более поздних списках. Графическая форма знаков китайской иероглифической письменности называется да чжуань "Великая печать"! Как выглядели знаки из списка Ши Чжоу, можно судить по весьма ограниченному числу таких знаков, засвидетельствованных в словаре Шовэнь Цзецзы. Один из вариантов этого письма можно увидеть на нескольких надписях, относящихся к VIII в. до н. э., т. е. немного позднее того времени, когда был составлен Ши Чжоу пянь. Графическая форма знаков китайского письма, засвидетельствованная на каменных барабанах, называется шигу вэнь "письмо на каменных барабанах". Десять таких барабанов были обнаружены на территории бывшего государства Цинь еще эпоху династии Тан (618-782 гг.), когда в Китае впервые пробудился интерес к письменным памятникам прошлого. Письмо того же типа встречается на знаменитой пинъянской стеле, которая была найдена тоже на землях бывшего царства Цинь.
Каллиграфия
Уникальное каллиграфическое искусство, по праву, считается национальным достоянием Китая.Каллиграфия — искусство, к которому в Китае человек приобщается раньше, чем к любому другому. Обучая ребенка грамоте, одновременно с ним начинают заниматься каллиграфией не только, чтобы облегчить процесс запоминания трудных и многочисленных иероглифов, но и чтобы заложить основы эстетического вкуса, пробудить способность к восприятию искусства и самостоятельному творчеству.
“Каллиграфия – это музыка для глаз”,– утверждали китайские мудрецы, также каллиграфию называют беспредметной живописью и беззвучной музыкой. А еще говорят, что каллиграфия — это танец без исполнителя, архитектура без конструкций и стройматериалов. Такие восхищенные эпитеты — дань преклонения перед Искусством с большой буквы. Действительно, движение руки с кистью, насыщенной тушью, похожее на своеобразный танец, подвластное внутренней творческой сосредоточенности мастера, способно создавать на белом листе особую ритмическую гармонию черных линий, штрихов, точек – гармонию, передающую бесконечную гамму человеческих мыслей, чувств, настроений. Потому-то каллиграфия является ключом ко многим другим родственным видам искусства, которые, черпают в ней свое вдохновение.
Писать иероглифы красиво и изящно считалось большим искусством. Выработка каллиграфического почерка зависела и от гибкости пальцев, поэтому каллиграф и писец постоянно держали в правой руке два шарика, которые перебирали, не давая пальцам “застыть”. Каллиграфия приравнивалась к таким видам искусства, как поэзия и живопись. Народ издревле питал уважение к тем, кто знал классические книги и умел красиво писать иероглифы. Крупно и красиво написанные плакаты вывешивались на улице, во дворах и в помещениях. Бумага, на которой писали иероглифы, высоко ценилась, к написанному листку относились с уважением и не выбрасывали куда попало.
В каллиграфии нашли отражение и основные философско-эстетические принципы, связанные с представлениями о силах и законах всеобщего развития. Так, в одном из классических трактатов говорится, что “скрытая в кисти, затаившаяся в её кончике сила (энергия инь – ян ) находит завершение в иероглифе. Вложенная в кисть энергия-сила отливается в изящное, красивое ...”. Искусство каллиграфии, являет собой воплощение высшей гармонии и уже в древности считалось “первым среди художеств”.
Китайская каллиграфия также как и письменность начиналась с простых иероглифов, но со временем появились различные стили и школы, которые стали важнейшей частью китайской культуры. Существует пять стилей начертания иероглифов: «чжуань», «ли», «кай», «син» (ходовая скоропись) и «цао».
«Чжуань» или печатный шрифт – древнейший стиль написания иероглифов после гадательных надписей, которые были неудобны из-за отсутствия единообразия. Первая попытка унификации письменности была предпринята при правлении чжоуского вана Сюань (827-782 гг. до н.э.),когда придворный историк Ши Чжоу составил словарь из 15 частей, где стандартизованные иероглифы были начертаны стилем «чжуань». Это стиль также называют «чжоучжуань», по имени его автора.Словарь Ши Чжоу давно утерян, но доказано, что надписи на «каменных барабанах» династии Цинь были выполнены именно стилем «чжуань».
Когда первый циньский император Цинь Шихуан в 221 году до н.э. объединил страну, он приказал своему министру Ли Сы собрать и классифицировать все формы письменности, существующие до того момента в различных частях страны, и унифицировать письменность. Тогда Ли Сы и выбрал для унификации древний стиль «чжуань». И сейчас стелу с выгравированными самим Ли Сы иероглифами можно увидеть в храме Божества горы Тайшань в провинции Шаньдун. Но сохранилось лишь 9 с половиной иероглифов, а остальные были стерты временем.
«Лишу» (официальный шрифт) был создан на основе «сяочжуань» (малой печати) во время правления все той же династии Цинь. Появление нового шрифта было связано с тем, что «сяочжуань» хоть и был упрощенным шрифтом, оказался слишком сложным для чиновников государства, которым приходилось переписывать огромное количество документов. Тюремный надзиратель Чэн Мяо упростил и шрифт «сяочжуань», выпрямив изогнутые черты. Шрифт был назван «ли», что значит по-китайски «писарь». По другой версии, Чэн Мяо совершил какой-то проступок и был заточен в тюрьму, то есть стал невольным, «ли». Поэтому и шрифт был назван «лишу» - «шрифт невольника».
«Кайшу» (уставное письмо). Самые ранние образцы этого стиля написания относятся к династии Вэй (220 - 265), но широкое распространение этот шрифт получил при династии Цзинь (265-420). Современный шрифт имеет квадратную форму без какого-либо наклона. Иероглифы состоят из 8 видов черт: точка, горизонтальная, вертикальная, крюк, восходящая, откидная влево и откидная вправо. Любой начинающий каллиграф должен начинать с изучения именно этого стиля.
«Цаошу» (скоропись) появился на основе «лишу», подходит для быстрого, но неаккуратного письма. Этот шрифт подразделяется еще на два подтипа: «чжанцао» и «цзиньцао».
Шрифт «чжанцао» появился при династии Цинь и был распространен до 3-2 века до н.э. Иероглифы хотя и написаны скорописью, но расположены отдельно друг от друга, а точки не сливаются с другими чертами.
«Цзиньцао» или современная скоропись была изобретена Чжан Чжи (?-192 г.) при династии Восточная Хань, а широкое распространение получила при династиях Цзинь и Тан. Этот шрифт популярен и в наше время. Главная особенность скорописи – быстрое написание иероглифов с соединенными между собой чертами. При написании шрифтом «цзиньцао» иероглифы часто соединяют между собой: последняя черта одного переходит в первую черту следующего. В одном и том же тексте иероглифы могут различаться по размеру, что зависит лишь от прихоти каллиграфа.
Великим мастером «цаошу» считается Чжан Сюй, живший при династии Тан в 8 веке. Он славился своей небрежностью при работе с кистью. Говорят, что он не садился за письмо в трезвом виде. Он создал неповторимый стиль. Когда кисть словно скачет галопом по бумаге, крутится, вертится, превращая текст в один сплошной иероглиф. Сейчас еще можно увидеть фрагменты стел, выгравированных его рукой, в провинциальном музее Шэньси.
«Синшу» (ходовая скоропись) – это что-то среднее между уставным письмом и скорописью.
Если писать этим шрифтом более аккуратно с различимыми чертами, то он походит на «кайшу». А если писать быстро, то «синшу» будет близок к «цаошу». Китайские каллиграфы часто сравнивают эти три стиля – «кайшу», «синшу» и «цаошу» - со стоящим, идущим и бегущим человеком. Несомненно, лучшим образцом написания «синшу» признаны «Надписи в павильоне Ланьтин» Ван Сичжи (321-379) при династии Восточная Цзинь.
Четыре драгоценности кабинета ученого (wenfangsibao)
Кисть, чернильница, бумага и тушь – традиционные инструменты каллиграфов и художников в Китае, поэтому их часто называют «Четырьмя сокровищами кабинета». Традиционно лучшими считалась бумага «сюань», тушь «хуэй», кисть «ху» и чернильница «дуань».
Бумага «сюань» (xuanzhi)
Эта бумага, главным образом, используется в каллиграфии и живописи. Уже при династии Тан эту бумагу использовали как подношение к императорскому двору. Все знаменитые шедевры китайской живописи были сделаны именно на бумаге «сюань». Без нее немыслимо существование традиционной китайской живописи.
На западе «сюань» называют рисовой бумагой, что не совсем верно. В действительности ее изготавливали из коры pteroceltis tatarinowii, смешанной с рисовой соломой. Родиной бумаги считается уезд Цзинсянь в провинции Аньхуэй. Так как в древности уезд относился к провинции Сюаньчжоу, а центром торговли бумагой был город Сюаньчэн, она и получила такое название.
Процесс изготовления бумаги был работой трудоемкой и состоял из 18 этапов, длившихся около 300 дней. Бумага «сюань» считается лучшей за белый, словно гипс, цвет, мягкость и прочность, проверенную временем. Тушь на такой бумаге впитывается, а не растекается, потому что поверхность ее не слишком гладкая и не чересчур грубая. Бумагу «сюань» используют не только в каллиграфии и живописи, но особенно в наше время для дипломатических соглашений и других важных документов. Также ее можно использовать как промокательную бумагу или для фильтрации.
Кисти «ху» (hubi)
Использования кистей для письма является одной из особенности китайской каллиграфии. Их до сих пор используют студенты на уроках каллиграфии и живописи и, конечно, профессионалы. Согласно легенде, первая кисть была сделана генералом первого циньского императора Мэн Тянем, который долго стоял со своими отрядами вдоль Великой Стены. Как-то он случайно заметил на стене кусочек овечьей шерсти. Генерал поднял его и привязал к веточке – так и получилась первая кисть для письма. Но, по мнению археологов, это всего лишь красивая легенда. По исследованиям раскрашенной керамики неолитической культуры Баньпо, обнаруженной недалеко от Сианя, было доказано, что примитивные кисти появились 6000 лет назад. Но народ все равно считает изобретателем кисти Мэн Тяня. Городок Шаньлянь в уезде Усин, провинция Чжэцзян, который считается «городом кистей», также называют Мэнси (Река Мэна) в память о генерале Мэн Тяне. Производимые здесь кисти называют «хуби», так как городок когда-то находился на территории префектуры Хучжоу. Они считаются лучшими кистями в стране.
Кисти «ху» делают из шерсти коз, зайцев и желтой ласки. Кисть будет следовать за рукой мастера по бумаге: где надо черты будут светлее или темнее, шире или уже. Высококачественные кисти «ху» должны отвечать 4 следующим требованиям: острый кончик, четкое расположение волосков, округлая форма и способность быстро восстанавливать форму. Производство кисти состоит из 70 этапов. Например, подготовка материала предполагает сортировку шерсти по толщине, длине, мягкости или жесткости. Шерсть с различными характеристиками используется для производства разных видов кистей. В наше время производится более 200 видов. Палочку для кисти делают из высококачественного местного бамбука и часто украшают слоновой костью или красным деревом, рисунками или надписями. Когда-то кисти «ху» поставляли к императорскому двору. Они были обязательным элементом рабочего стола образованного человека.
Тушь «хуэй» (huimo)
В Китае для письма использовали «твердую тушь» или «брусок из туши», которые в свою очередь могли быть настоящими произведениями искусства. Чтобы подготовить тушь для письма, в чернильницу наливали немного воды, а потом брусок растирали круговыми движениями. Когда жидкость становилось густой и черной, она была готова для использования.
До изобретения туши для письма использовали графит. Но с развитием страны при династии Хань, производство графита не удовлетворяло растущий спрос. В то время и началось производство туши из сажи от сожженной древесины сосны.
При династии Мин тушь стали изготовлять из жженной сосновой смолы, свиного сала и растительного масла. Первую высококачественную тушь в Китае стали делать в уезде Шэсянь провинции Аньхуэй, а так как уезд при династии Сун назывался Хуэйчжоу, тушь стали именовать «хуэйской». Этот вид туши был изобретен ремесленником Си Чао и его сыном Си Тингуй при династии Тан, а после распространился по всему уезду Хуэйчжоу.
В состав лучшей туши может входить мускус и другие ароматические вещества, применяемые в традиционной китайской медицине. Благодаря им, тушь сохраняет надолго свой черный цвет. Обычную тушь продают кусочками, а дорогую – парами. Бруски, как правило, позолочены и украшены картинами и стихами великих мастеров. Пару роскошных брусков помещали в шелковую коробочку. Каллиграфы всех времен придавали огромное значение выбору туши. Например, при династии Цин отдельные бруски туши могли продавать по весу по цене золота.
Чернильница «дуань» (duanyan)
Чтобы писать тушью, необходим еще один предмет – чернильница. В древности китайцы использовали для этой цели пластину для растирания туши или камень. Самые ранние чернильницы относятся к династии Хань (206 г. до н.э. – 220 г.), то есть их используют для письма уже более 2000 лет. Если говорить в двух словах, чернильница представляет собой камень, на котором растирают тушь с водой.Как правило, для изготовления использовали гладкие или слегка шероховатые камни.
Разборчивый каллиграф будет использовать только чернильницу, произведенную в Дуаньси, предместье Чжаоцина (бывший Дуаньчжоу), что в провинции Гуаньдун. Чернильницы были названы по происхождению камня «дуань». Их история насчитывает более 1500 лет.
Прежде чем стать прекрасной чернильницей, камень должен пройти трудоемкий процесс обработки, который включает добычу камня, отбор, гравировку, полировку и завершается упаковкой в изящную коробочку. Труднейшим этапом является добыча камня в горах Кэшань, что недалеко от Чжаоцина. Для добычи камня в подножье горы был пробит туннель и откачана вода. Каменщики работают до седьмого пота, чтобы добыть камень необходимого качества, которое подвергается строгому контролю.
Чернильницы «дуань» ценятся за гладкую поверхность, которая всегда блестит, словно влажная. С их помощью процесс растирки туши занимает минимум времени. Они также подходят для хранения неиспользованной туши. Также отборный камень может иметь изящные природные узоры.
Резьба печатей традиционно считается одним из четырех уникальных китайских искусств, составляющих культурное наследие Поднебесной – наряду с живописью, каллиграфией и поэзией. Красный оттиск китайской печати – это не только подпись или знак, но и предмет эстетического созерцания и прикосновение к «явлениям Востока».
История китайских печатей восходит к доисторической династии Инь, существовавшей 3700 лет назад. Тогда гадатели вырезали свои предсказания на панцирях черепах. Искусство резьбы печатей получило расцвет 22 века назад во время династии Цинь. Тогда китайцы начали вырезать свои имена на домашней утвари и документах(из дерева или бамбука), для того чтобы обозначить принадлежность их к тому или иному хозяину. Потом появилась гравировка персональных имен на кости, нефрите или дереве - собственно то, что мы сейчас подразумеваем под китайскими печатями.
Как и в других странах, печати могут использоваться как официальными лицами или институтами, так и частными лицами. Начиная с Эпохи сражающихся царств (475-221 вв.до н.э.) печать стала непременным атрибутом назначения императором или князем какого-либо чиновника на какой-либо пост. Печать олицетворяла собой должность и власть. Частные лица использовали печати для удостоверения письменных документов или просто как символ удачи и процветания владельцев.
Самым интересным является то, что печати являются живым и нетленным отражением развития китайской письменности. Самые ранние печати – во времена династий Цинь и Хань – резались с использованием древнего письмена «zhuan» - волнистого шрифта. Поэтому резьбу печатей до сих пор иногда называют еще «zhuanke» - «резьба волной». А на английском этот шрифт так и называется – Seal Characters. По мере развития письменности для печатей использовались новые шрифты. И сейчас печати можно резать практически любым стилем, кроме курсива.
Иероглифы на печати могут быть или рельефными или углубленными. Материал для печати выбирается по желанию заказчика. Обычно используется камень, дерево или кость. Но особые ценители и эстеты предпочитают печати сделанные из драгоценных и полудрагоценных камней типа гелиотропа, нефрита, агата, хрусталя, а также из слоновой кости и других ценных материалов.
Императоры использовали для своих печатей золото или более драгоценные камни. Сегодня китайские центральные правительственные ведомства используют как правило бронзовые печати, в то время как ведомства уровнем пониже – деревянные. 
Дорогие печати принято украшать различными надписями сбоку, а навершия часто сами по себе представляют иногда произведения искусства, так как украшаются различными фигурами. Особенно часто можно встретить фигуру льва – символ власти и процветания.
Печать, как произведение искусства, включает в себя три аспекта: каллиграфию, композицию и гравировку. Мастер должен владеть всеми стилями каллиграфии. Он должен владеть приемами компоновки и композиции, для того чтобы на ограниченном пространстве разместить несколько сложных иероглифов и добиться высокого эстетического эффекта. Он должен так же уметь работать с разными материалами, так как для разных материалов применяются различные ножи и используются различные навыки резьбы. Наблюдение за работой резчика печатей считается одним из популярных развлечений для китайцев.
Обучение грамоте
В силу сложности, оторванности от живого языка и в своем роде ритуального значения для государства письменность в старом Китае всегда была объектом искреннего почитания и даже едва ли не религиозного преклонения. Выбрасывать любые исписанные листки считалось верхом неприличия, их с почестями сжигали в специальных урнах. Естественно, обучение грамоте всегда было предметом особой заботы верхов китайского общества. Приучать ребенка к письму старались чуть ли не с младенчества. В знатных семьях первыми, а подчас и единственными игрушками у ребенка были письменные принадлежности и листки с иероглифами. Под руководством учителя малыш постигал азы грамоты, закрашивая выведенные красной тушь знаки и в скором времени уже радовал старших собственноручно выведенной надписью из несложных, но с дальним прицелом подобранных иероглифов:
Поднесу подарок батюшке.
Конфуций сам обучил три тысячи.
Семьдесят стали настоящими учеными.
А вы, маленькие ученики, восемь вас или девять!
Усердно претворяйте человечность,
И узнаете, что такое ритуал.
Теперь юный ученик, еще не понимавший того, что писал, мог браться за книги для начального чтения. Одной из них традиционно был перечень фамильных знаков. Известно, что в ханьскую эпоху он включал 132 знака, впоследствии их число выросло до 400. Другая, самая популярная книга именовалась «Каноном трех иероглифов» и состояла из множества строк по три иероглифа в каждой. То были главным образом назидательные сентенции, составленные без скидки на нежный возраст учащихся. На первой же странице этого своеобразного букваря можно было прочесть:
«С чего начинается человек: его природа в основе добра. По природе люди друг другу близки, по привычкам друг от друга далеки».
Третий букварь, так называемый «Канон тысячи иероглифов», представлял собою связный текст ровно в тысячу знаков, из которых ни один не повторялся. Он тоже знакомил юного ученика с традиционными представлениями о человеке и мире. К примеру, начинался он с изложения основ космологии:
«Небо темное, Земля желтая, вселенная велика и обширна…»
На седьмом-восьмом году жизни для мальчиков начиналось классическое образование. Оно рассматривалось, конечно же, как подготовка к службе. Специальных или технических знаний учащиеся не получали: профессионализм мог даже помешать будущим чиновникам осуществлять свою миссию управления государством посредством символических жестов. Учеба сводилась к заучиванию наизусть конфуцианских канонов, а насчитывалось в них в общей сложности более 400 тысяч иероглифов. Чтобы запомнить все эти книги, требовалось не менее шести лет упорных ежедневных занятий. Премудрость древних вбивали в головы учеников простейшим способом: учитель зачитывал вслух изречение, после чего ученики хором и поодиночке декламировали его. Повторив одну и ту же фразу, пятьдесят раз глядя в книгу и столько же по памяти, даже не блиставший способностями школяр накрепко ее запоминал. В нерадивых и неспособных науку вбивали палкой. В старой китайской школе изучались также образцовые комментарии к канонам, правила стихосложения, отдельные исторические и литературные сочинения. Для завершения классического образования требовалось не менее 12—13 лет упорных ежедневных занятий.
В позднее Средневековье основой школьного образования было заучивание наизусть главных конфуцианских канонов, так называемого «Четверокнижия», и комментариев к ним Чжу Си. Элементы традиционного образования — прежде всего заучивание наизусть канонов — по сей день сохраняются в Китайской Республике на Тайване.
Письменный и разговорный языки
С тех пор как письменный язык окончательно оторвался от языка разговорного (это произошло, как уже говорилось, в середине I тыс.), взаимоотношения письма и речи стало важной проблемой китайского общества и культуры. По мере расширения круга образованных людей она приобретала все большую остроту. На протяжении всей эпохи Средневековья классические литературные произведения создавшись на мертвом книжном языке — вэньяне. Влияние устной речи сказывается в них лишь эпизодически. С эпохи Сун, когда в Китае сложилась развитая городская культура, это влияние заметно усиливается. В XI в. возникает жанр новелл на разговорном языке, так называемых хуабэнь. Основой для новой литературы послужил тогдашний диалект Северного Китая. Немалую роль в сближении литературы и устного языка сыграло театральное искусство, подпитывавшееся одновременно классической словесностью и фольклором. С XIII в. появляется сам термин «разговорный язык» — баихуа (термин «бай» был заимствован из театрального лексикона, где обозначал прозаические ремарки актеров). Разумеется, он включал в себя множество элементов традиционного письменного языка.
В последующие столетия байхуа становится основой новых прозаических жанров и прежде всего романов. Создаются переложения на байхуа произведений, написанных прежде на вэньяне. В итоге к XIX в. в Китае сложился новый литературный язык, основанный на разговорном языке. Первым произведением, целиком написанным языком современной прозы, считается роман шанхайского литератора Хань Банцина «Приморские цветы», изданный в 1894 г. Тогда же в Китае появились первые журналы и газеты на байхуа. Книжный язык по-прежнему использовался в официальных документах и традиционных жанрах классической словесности — трактатах, эссе, стихах на древние рифмы и проч.
Одновременно на всей территории Северного Китая получает распространение «язык чиновников» (гуаньхуа), основанный на пекинском диалекте. Это был язык государственных служащих — как маньчжур, так и китайцев. Он и лег в основу современного литературного языка, по-английски получившего наименование Mandarin language. Разумеется, между литературными языками на Тайване, в Юго-Восточной Азии и КНР существуют значительные различия, особенно в лексике.
С конца XIX в, формирование общенационального языка заметно ускорилось благодаря введению в лексику огромного количества новых слов и терминов, пришедших из японского и европейских языков, причем все эти слова были двух- или трехсложными. Задачи перевода иностранных понятий решались разными способами. Иногда для этого подбиралось близкое по смыслу китайское слово: например, термин «революция» передается понятием «смена повеления на царствие» (гэмин), которое встречается уже в древнейших китайских текстах. Термин китайской астрологии шусюэ — «наука чисел» — стал обозначением математики. Из буддистской литературы в современный китайский язык пришли такие понятия, как «настоящее», «прошлое» и «будущее», «мир», «вера» и проч. Чаще всего значение иностранного слова передавалось при помощи неизвестного прежде сочетания морфем, например: философия — чжэсюэ (букв. «наука мудрости»), химия — хуасюэ («наука о превращениях»), телефон — дяньхуа («электрическая речь»). Таким образом, вэньянь выполняет в современном Китае роль, подобную той, которую в Европе играют латынь и греческий. Позднее в китайском языке стали появляться фонетические заимствования из иностранных языков — например, буэршивэикэ (большевик), сувэиаи (совет) и проч. Впрочем, подобные транскрипции составляют очень малую часть заимствованных слов и для китайского читателя нередко содержат некий дополнительный смысл. Например, слово «юмор» (юмо) означает буквально «глубокое безмолвие». Хотя китайский язык, как мы могли видеть, упорно сопротивляется прямому заимствованию иностранных слов, грамматика нового литературного языка во многих отношениях сближается с грамматикой западных языков: появляются союзы, категории времени у глагола, показатели прилагательных и наречий и многие другие новшества. Если отвлечься от историко-культурного контекста иероглифов, язык современных китайских газет лексически и стилистически вполне адекватен языку современной западной прессы.
Литература на баихуа начала широко входить в повседневную жизнь китайцев после свержения монархии, когда были упразднены прежние экзамены на ученое звание и вэньянь утратил положение официального языка. Авторитетные литераторы того времени единодушно ратовали за превращение баихуа в язык художественной прозы и публицистики. Тем не менее вэньянь еще долго сохранял, а за пределами КНР в известной степени до сих пор сохраняет свои позиции в прессе благодаря своей смысловой емкости. Лишь после образования КНР баихуа утвердился во всех областях культурной жизни и стал общенациональным языком китайцев. Тем не менее проблема совмещения единого литературного языка с диалектами до сих пор не решена. Кроме того, в условиях всеобщего распространения баихуа возникла и новая проблема усвоения современными китайцами богатейшего литературного наследия языка вэньянь.
Китайская письменность в XX веке
С конца XIX в., в связи с необходимостью модернизации Китая и приобщения к грамотности широких слоев общества с особенной остротой встал вопрос о реформе письменности. Эта реформа осуществлялась по нескольким направлениям:
Во-первых, были сделаны попытки определить количество знаков, необходимых для всеобщего употребления. Опытным путем было установлено, что в учебных текстах, а также детской и популярной литературе употребляется около 4300 знаков. В настоящее время считается, что для чтения литературных произведений достаточно знание 7—9 тыс. иероглифов (при общем их количестве в 50 тыс.).
Во-вторых, реформа письменности осуществлялась по линии упрощения традиционных письменных знаков, для чего применялись разные способы: сокращение знака до одной-двух наиболее характерных черт, использование скорописных начертаний, отсечение части иероглифа или даже полная замена сложного знака другим, более простым по начертанию. В 30-х годах появился первый список упрощенных иероглифов, насчитывавший 2400 знаков; более 300 из них были официально рекомендованы к употреблению. Тем не менее в гоминьдановском Китае и позднее на Тайване упрощенные знаки, за редким исключением, не привились. В больших масштабах программа упрощения иероглифики была осуществлена только в середине 50-х годов в КНР: широким слоям населения был облегчен доступ к азам грамотности, зато рядовой житель КНР сегодня практически не может читать старые книги или даже газеты, издаваемые на Тайване.
Третье направление реформы письменности — создание алфавитного письма. Первые китайские алфавиты, на основе латинского, были составлены христианскими миссионерами еще во второй половине XIX в., но успеха не имели. Исключение составил алфавит для диалекта Южной Фуцзяни, вошедший в обиход на Тайване. В начале XX в. появились два слоговых алфавита — для «языка чиновников» Северного Китая и южных диалектов. На основе первого в 1919 г. был принят для применения в учебных целях так называемый алфавит для указания произношения — чжуинь цзыму. Графически этот алфавит состоял из крайне упрощенных элементов китайской иероглифики с указанием чтения в латинских буквах. Чжуинь цзыму рассматривался лишь как вспомогательное средство при обучении иероглифической письменности. По сей день он принят на Тайване. В КНР был принят полностью латинизированный алфавит, так называемый алфавит произносимых звуков — пиньинь цзыму. Употребление последнего тоже ограничивается в основном областью школьного образования.
Хотя в первой половине XX в. немало влиятельных ученых, писателей и общественных деятелей Китая выдвигали проекты радикальной реформы письменности вплоть до полной замены иероглифов алфавитным письмом или даже каким-нибудь искусственным языком вроде эсперанто, реальные итоги их реформаторской деятельности оказались весьма скромными и притом не лишенными ряда негативных последствий — например, явственно обозначившегося разрыва между современной грамотностью и письменной традицией старого Китая. В условиях же всеобщей компьютеризации общества, которая на наших глазах происходит в Китае, реформа иероглифической письменности вообще теряет смысл. Зато алфавитное письмо неожиданно оказалось очень полезным для составления разного рода текстовых программ на китайском языке.